Gereford

Первый день в окружении

Из воспоминаний генерал-лейтенанта Сергея Владимировича Штрика, чудом вырвавшегося в те страшные дни из окружения:
– Если память мне не изменяет, 5 октября мой батальон вывели в резерв дивизии. Часам к 22-23 того же дня меня вызвали на командный пункт дивизии. Он размещался в деревне Гаврилово. Пока я дожидался комдива, хозяйка дома спросила, «что со мной», почему я такой «синий». Я объяснил тем, что сильно замерз и устал. Тогда она угостила меня парным, теплым молоком. Это помню точно, во всех деталях. А вскоре прибыл и командир дивизии – полковник М.Я. Додонов. Он поставил перед батальоном новую задачу: сосредоточиться в районе трех километров южнее Вязьмы. С невеселыми мыслями выводил я батальон к Минскому шоссе.
Утром 7 октября подошли к мосту через реку Вязьма – 10 километров западнее самого города Вязьма. И тут я увидел, что прямо по шоссе и по обочине со стороны Вязьмы, развернувшись в боевую линию, шли немецкие танки. Шли не торопясь, как бы «по-хозяйски» оглядываясь. Было их около 20 машин. Помню, в первый момент меня тогда удивило, что они появились не со стороны фронта, а из нашего тыла.
Танки и пехота противника не просто двигались, они стреляли. Расстреливали людей буквально в упор. Все те, кто бежал с дороги, останавливались на опушке леса, ложились, окапывались, действовали кто как мог. И, надо сказать, как-то сразу пропал страх. Откуда-то в руках у меня оказался «дегтярь» – ручной пулемет Дегтярева. Я почувствовал уверенность и силу. Видимо, это произошло и со многими из тех, кто был в это время на шоссе и у леса.
Ударило одно, затем другое орудие, зазвучали какие-то команды, послышались разрывы гранат. Яростно застрочили наши пулеметы – верные «Максимы». Опушка леса вдруг ожила, была готова драться и бить врага.
И все же ситуация складывалась не в нашу пользу. Из Вязьмы противник подбросил еще танки. Подошла его новая колонна автомашин с пехотой. Силы были неравные. Чтобы сохранить людей, нужно было срочно покидать этот район. Принял решение – батальону отходить на юг. Обошли Кайдаково и взяли направление на Темкино. Почему именно Темкино? Дело в том, что по приказу командира полка я уже ездил туда. В Темкине находились какие-то склады. Так что дорога была немного знакома. И самое главное, местность в этом районе Смоленской области – лесисто-болотистая. Что в нашем положении играло немаловажную роль.
Отмахав еще 10-15 ккилометров на восток, сделали привал в очень густом лесу – на пересечении двух просек. Когда разобрались с обстановкой, выяснилось, что в строю осталось около 60 человек, два пулемета, винтовок 20-30. К счастью, в этой суматохе двое ездовых сумели увести две повозки с боеприпасами и станковый пулемет «Максим».
Дал команду: «Проверить оружие». Лично сам пошел проверять нашу «главную силу» – пулемет «Максим». Ситуация подсказала – развернуть его ствол на пересечение просек.
Вот здесь и произошел один эпизод, сказавшийся позже на наших дальнейших действиях, на дисциплине в батальоне. Пулеметчику Сигматулину приказал проверить «Максим», заправить ленту, проверить коробки с запасными лентами.
Дело в том, что в те годы ленты для станкового пулемета были брезентовые. Во время дождя, от грязи они набухали. Заправка «Максима» требовала подчас немало времени.
Сигматулин сидел на повозке и задумчиво жевал сухарь. На мои же указания никак не реагировал. Когда я вернулся назад, пулемет к, стрельбе был не готов. Пришлось повысить голос, высказаться более понятно. После этого боец, что-то ворча, все же взялся за подготовку пулемета. И когда я подошел к повозке уже в третий раз, пулемет к бою был готов.
Как показали последующие события, нас это спасло. Буквально через несколько минут на большой скорости прямо на пересечении просек выскочили немецкие мотоциклисты. Было их человек 15-20 на 4-5 мотоциклах. Они настолько стремительно неслись на нас, что я не успел дать команду «Огонь!». Но Сигматулин сразу уловил момент – нажал на гашетку, повел рыльце пулемета вправо и ударил. Бил он в упор. Через пару минут прошел общий шок и в разгроме вражеских мотоциклистов приняли участие все, кто мог стрелять.
В считанные секунды с мотоциклистами было покончено. Мы даже захватили трофеи – два ручных пулемета, автоматы и кое-что из провизии. Но главное – это была победа. Пусть маленькая, но – победа.
Наступили сумерки, темнело. Нельзя было терять время. Непрерывно подгонял людей, не давая ни минуты отдыха. Двигались мы на восток. Наконец, выбившись, остановились где-то в лесу.
Недалеко горела какая-то деревня. Слышалась стрельба. Наступила полная темнота. Разобраться в обстановке было невозможно, и я понял, что мы заблудились.
Однако решил все же подвести итог первого дня боя в окружении. Прежде всего – поздравил с небольшой победой. Уже хотел дать команду «разойдись», как вдруг из темноты раздался чей-то голос: «Товарищ командир! Дай мне слово!» Митинг, конечно, устраивать не хотел, но когда увидел, что из строя вышел Сигматулин, то все-таки разрешил.
Прошло более 50 лет, но я прекрасно помню, о чем он тогда говорил.
Волнуясь, путая русские и татарские слова, пулеметчик сказал так: «Тут командир хвалила Сигматулина. Неправда это. Зачем с командиром спорила? Зачем «Максима» к бою не готовила? Нельзя это. Будет так, то Гитлеру голову не сломаем, Будет так – Москву не удержим. Будет так – в Вязьма не вернемся. Прошу командира, кто не слушает – бить башка тому человеку».
Как часто эти бесхитростные слова простого сибирского мужика и в дальнейшем помогали в поддержании дисциплины, порядка в батальоне. Вселяли эти слова уверенность, что среди подчиненных я всегда найду поддержку и понимание.
Так окончился первый наш день во вражеском окружении.