Канцлер
|
Регистрация: 25.03.2008
Сообщений: 13,624
Вес репутации: 1210Репутация: 730
|
|
У Крылова, кстати наиболее грамотная критика, без эмоций, да и совок он вообще-то тоже не любит, правда ещё больше он не любит антироссийское, в таком ключе и его комментарий. А вообще он пофилософствовать любит там многабукаф и поэтому я признаться честно целиком тоже его рецензию не читал (наверное потому что стиляг не смотрел), но как всегда у любой статьи есть резюме. Вот оно у Крылова:
Цитата:
После революции Штаты стали символом «прогрессивного капитализма», то есть скорее конкурентом, нежели врагом. Впрочем, конкуренция не исключает симпатий, подражания и даже своего рода союзничества. Ленин тыкал в нос растяпам-большевикам «американскую деловитость», а позже американские инженеры строили советские заводы. Во время войны американцы были союзниками — паршивыми, конечно, но от них хотя бы шла тушёнка и самолёты.
Но после США стали врагом number one — причём врагом по-настоящему страшным, обладающим сверхоружием, способным уничтожить СССР физически. Жуткая послевоенная нищета объяснялась, помимо всего прочего, необходимостью одновременно восстанавливать страну и делать Бомбу.
Зато в Америке в это время начался послевоенный подъём, и не только экономический — знаменитый «бэби-бум» грянул примерно в сорок шестом, и сопровождался таким взрывом витальности, которого в Союзе не было и быть не могло (хотя бы из-за несравнимых масштабов потерь и разрушений, не говоря уже о причинах идеологических). Так или иначе, Америка в глазах советских людей стала Главным Врагом и одновременно Великим Соблазном. Американцы олицетворяли собой всё то, что противоречило советскому миру не только идеологически, но и стилистически: безбрежный цинизм, открытое стремление к богатству (даже не маскируемому словом «благополучие» — именно богатству, наглому и весёлому), демонстративную сексуальность, открытое насилие, короче говоря — бьющую через край жизнь.
Выходя далеко за пределы обсуждаемого фильма, отметим один неочевидный факт: именно изменение модуса восприятия противника и оказалось роковым для советского проекта.
Конкурента можно обойти, если стать лучше его — запустить больше заводов, повысить производительность труда, построить небоскрёбы небоскрёбистее, а водку сделать семидесятиградусную против ихнего слабенького виски. Врага обойти нельзя — его можно только победить в бою. Но в бою можно хотя бы воспользоваться его оружием (что СССР и сделал, похитив у американцев атомные секреты). Однако если нечто осознано как соблазн — всё, пиши пропало: адекватного ответа просто не существует.
От соблазна можно только удерживаться, прятаться, закрываться, короче говоря — бежать. А бегущий с поля битвы — проиграл.
Разумеется, это бегство сначала кажется бегущему не драпаньем, а, наоборот, «стойкостью». Но стойкость всегда проигрывает. Стойкий гонит от себя соблазн, но постоянно думает о нём, как алхимик о белой обезьяне. Соблазн же растёт в воображении, питаясь фрустрацией и неудовлетворённостью — и в конце концов достигает циклопических размеров.
Так оно в конце концов и случилось — не в фильме, в реальности. Нас так долго учили любить запретные плоды, что в конце концов мы отдали за них всё, что имели, да ещё и остались должны.
Теперь мы чувствуем себя обманутыми, причём обманутыми ни в чём-нибудь, а в лучших чувствах. И что самое обидное — эти чувства были в самом деле лучшими. Мы верили в далёкие идеалы, мы любили чужие страны — теперь нам не во что верить и некого больше любить. Мир открылся, история прекратила течение своё, и вот: верить не во что, восхищаться тоже особенно нечем. Везде примерно одно и тоже дерьмо, кое-где оно лучше пахнет, и то – на вкус, на цвет товарища нет, так что лучше без фанатизма. Нет ничего дороже покоя и здоровья, потому что их не купишь, а всё остальное вопрос цены, все вопросы имеют цену, и хотя цена вопроса бывает непомерной, цена ответа всегда небольшая.
И никто не увидит Света. И ничто не имеет Смысла.
|
|